Наши воспоминания
adv1
adv2
Ирина:
А этот Гулиевич - тот еще зануда!!!!
Эдуард:
Ну а после этого я вернулся на кафедру. Там уже был Володя Климов. Поздоровались, поинтересовались друг у друга, как дела, после чего Володя сказал: "Знаешь, Вольфыч, я должен тебя огорчить. Гулиевич раскрутил это дело с твоей доверенностью." Что же произошло? Оказалось, Гулиевич звонил Климову и делал ему буквально дырку в голове. "Как это так", причитал Гулиевич, "почему деньги Кенигсберга получал Геллис? Значит Кенигсберг отсутствовал? Была договорённость с руководством? А где же соответствующий приказ ректора?" Мне стало ясно: Гулиевич хочет наказать меня за прогулы, Климова за то, что прикрыл, Геллиса за то, что самовольно получил мою зарплату, и кассиршу, за то, что выдала Капитонычу деньги. Я пошёл к декану советоваться. И неожиданно для меня Михаил Александрович всё расставил по своим местам. Ведь Гулиевич не знает, сколько времени я отсутствовал. Продолжение следует.
Эдуард:
И декан сказал мне: "Вы отсутствовали 3 дня, не больше. С моего согласия." И позвонил ректору, с жалобой на то, что главбух дёргает людей. На два часа дня ректор вызвал нас к себе в кабинет. Иман Гулиевич со всем своим нытьём рассказал о случившемся. После этого ректор сначала поздравил меня с получением диплома, а потом попросил высказаться по поводу заявления главбуха. "Всё было очень просто", объяснил я. "Я взял билет на 3 февраля. Самолёт застрял в Горьком. Поэтому я получил диплом не в понедельник, а во вторник. К тому времени самолёт в Павлодар уже улетел, и я должен был взять билет на среду. Вечером я прилетел, а в четверг утром я уже читал лекцию. Так что ни одна лекция сорвана не была".И тут сказал главбух: "А Вы можете показать билеты в Москву и обратно?" Он хотел увидать даты отлёта и прилёта. "Да я их выбросил", ответил я. "Ведь я не в официальную командировку ехал." Продолжение следует.
Тамара:
Эдуард! Читаю,восхищаюсь .Жду выхода в свет ваши мемуары с дарственными надписями Бауманцам.
Ирина:
Молодец!!! Там, где пехота не пройдет.. и бронепоезд не промчится...
Эдуард:
И тогда сказал ректор: "Теперь буду подбивать бабки я. Конечно, Эдуард Вольфович немного виноват. Если исчезаете с Павлодара, то нужно отпрашиваться в верхнем руководстве. Но так как ничего из ряда вон выходящего не произошло, то мы Эдуарда Вольфовича простим." Ну и после этого жизнь пошла стабильным образом. Время шло, и наступил апрель месяц. В середине апреля в Павлодар прилетела Люся. На следующий день после её прилёта она устроилась на работу в библиотеку. А буквально перед майскими праздниками прилетела в Павлодар Лариса Геллис - жена Капитоныча. Так шесть супружеских пар - Климовы, Геллисы и мы отметили майские праздники. В середине мая в институте традиционно состоялась научно-техническая конференция. В конце мая состоялся последний учёный совет перед сессией, на котором меня по конкурсу избрали и. о. доцента. Но на кафедре развивались интриги. Продолжение следует.
Эдуард:
Ещё когда я вернулся в Павлодар с дипломом, наша достопочтенная Анна Тимофеевна Журенко жаловалась Климову, что у неё проблемы со здоровьем. "Ну так лечитесь", сказал ей Володя. "Если понадобится, идите на больничный, мы Вас заменим." Но она не хотела на кого-то оставлять своих студентов с курсовым. Она очевидно не хотела, чтобы её студенты попали под наблюдение других преподавателей. Но в середине мая улетел в Москву Володя Климов, получить свой диплом. Я за него остался. Как будто всё было нормально. Но вот в один прекрасный день ко мне обращается Анна Тимофеевна. Она уж очень плохо себя чувствует, хотя бы дня три должна побыть дома. "Я не понимаю", спросил я, "конечно этот город называют Павлодыром, но это все же город, а не какая-то первобытная деревня. Почему Вы не обращаетесь к врачу и не идёте на больничный лист?" Тимофеевна замялась. "Да вот, есть свои ньюансы", сказала она. Продолжение следует.
Эдуард:
Оказывается её проблемы носят чисто женский характер. Она лечится приватным образом у своего знакомого врача. Официальное лечение у врача в обкомовской клинике её не устраивает. Врач не такой. В течение этих трёх дней у неё лекция по деталям машин на машфаке. Она уже договорилась, что эту лекцию вместо неё прочитает Валентина Георгиевна Бернштейн. Я сказал: "Хорошо. Приходите с Валентиной Георгиевной, и мы поговорим." Фактически я уже был согласен на эту замену, но ко времени прихода наших роскошных дам я позвал Валю Верхотурову, тем более, что Валя в тот период была зам. декана машфака. В присутствии Вали Тимофеевна и Георгиевна подтвердили, что они между собой договорились, и что Георгиевна заменит Тимофеевну. Я не хотел Тимофеевне ничего плохого делать. Ведь меня тоже заменяли. И Георгиевна прочитала на машфаке лекцию. Как будто всё нормально. Продолжение следует.
Эдуард:
Прошло несколько дней. Володя Климов вернулся с дипломом. Дела с Тимофеевной и Георгиевной уже были забыты. И вдруг в какой-то день Валя говорит нам: "Володя и Эдик, в 2 часа дня вас ждёт декан. И двух наших примадонн вызвали в деканат. Дело в том, что студенты нажаловались на Бернштейн, и декану стало ясно, что Бернштейн читала лекцию вместо Журенко. Эдик, не волнуйся, я там тоже буду. В случае чего я тебя поддержу." И вот мы все у декана. И Михаил Александрович произнёс: "Начну с Анны Тимофеевны. Так как же получилось, что вместо Вас лекцию на машфаке читала Валентина Георгиевна?" И услышал ответ: "Я должна была пойти к врачу." "На приём?", переспросил декан. "Вот именно", со саойственным ей высокомерием ответила Анна Тимофеевна. "А почему же Вы не пошли к этому врачу в другие приёмные часы? Почему нужно было пойти к врачу именно во время лекции?" И тут подключился я. Продолжение следует.
Ирина:
Твое имя - СПАСАТЕЛЬ)))
Эдуард:
"Михаил Александрович, я думаю, ничего трагического не произошло. У женщины были проблемы, она отпросилась у меня, я разрешил эту замену, так что первый спрос должен быть с меня,а не с Анны Тимофеевны. Срыва лекции не было, и поэтому я не вижу причин, эти дела дальше раскручивать. Но одно я могу скаать, Владимир Михайлович, я думаю, меня поддержтт, и это относится как раз к Вам, и не только к Вам,Анна Тимофеевна. Мы теперь в подобных ситуациях будем более осторожными." "Итак, улажено", сказал Михаил Александрович. "В отношении Анны Тимофеевны. Но не Валентины Георгиевны. Валентина Георгиевна, ведь на Вас студенты жаловались. Лекцию вместо Анны Тимофеевны Вы читали очень плохо. За Вами студенты ничего не могли записать." И как раз в кабинет Михаила Алексадровича вошёл декан вечернего факультета, уже знакомый моим друзьям Юрий Андреевич Гартунг. Продолжение следует.
Эдуард:
Вполне возможно, Михаил Александрович этот приход спланировал. Мне стало ясно: нашего декана не волнуют дела с Тимофеевной. Он медленно но верно собирается выжить с института Георгиевну. Я сказал: "Вообще говоря, Валентина Георгиевна не должна заниматься на лекции диктовкой." И на это сказал Юрий Андреевич: "Но тем не менее мои студенты, у которых читали лекции Вы, похвастались мне, что перед экзаменами им не нужно было заглядывать ни в какой учебник по ТММ. Им было достаточно конспекта Эдуарда Вольфовича." С одной стороны я польщён высказываниями Гартунга в мой адрес, а сдругой стороны мне как то не по сабе. Теперь Георгиевна на меня будет смотреть как Ленин на буржуазию. А Юрий Андреевич продолжил: "Вобщем, Валентина Георгиевна, я Вам советую систематизировать свои лекции". Как будто во всём разобрались. Все стали расходиться. Но меня и Володю декан попросил задержаться. Продолжение следует.
Эдуард:
"Итак, друзья мои", сказал декан, "с этими двумя дамами всё ясно. И от одной, и от другой надо избавляться. В сентябре 1975 года Бернштейн должна переизбираться по конкурсу. Пройти конкурс ей будет очень трудно. А вот с Журенко сложнее. Она жена партийного функционера." "И лекции читает хорошо", добавил я. "А наука?", переспросил Михаил Александрович? "На многих кафедрах почти все преподаватели, даже ассистенты - кандидаты наук. А у Вас на кафедре? Конечно, появились вы двое - это безусловно сдвиг к лучшему." "А Геллис?", переспросил Володя. "Вот когда Геллиса утвердят, тогда я его и посчитаю третьим кандидатом наук. А что касается Журенко и Бернштейн, за 10 лет работы в ВУЗе они могли бы защитиь диссертацию. А они между тем ни одной статьи не написали. И ни на одной научной конференции они не выступили. И врядли они будут в дальнейшем заниматься наукой." Продолжение следует.
Ирина:
Ну лекции-то читает хорошо!!! Вот привязался со своей наукоц(((
Эдуард:
Как говорят немцы, Ирина поставила хороший вопрос. А я на этот вопрос даю очень простой ответ. Нашего уважаемого декана совершенно на волновала научная деятельность наших двух женщин. Камнем преткновения является низкая успеваемость в их группах. И наши дамы буквально досталиМихаила Александровича большим количеством двоек, которые они ставили в группах машфака. И в голове у него уже давно крутится эта идея: избавится от этих двух преподавательниц. И Михаил Александрович принимается за дело. Он вносит предложения в ректорат: сформировать комиссию, которая выборочнопрослушает лекции всех преподавателей-лекторов.Володя и явойдём в состав этой комиссии. Володя моментально сделал раскладку: Михаил АлександровичЕфимов копает под Бернштейн. А чтокасается Анны Тимофеевны, декан сказал нам: "Вы между прочим забываете, что она преждевременно сместила Кошеневича, так вы его называете?" Продолжение следует.
Эдуард:
Ректор нашего института, Евгений Ефимович Мирошник на вид грубый и некультурный. Но на самом деле он высшей степени порядочный человек. И вот, в самый разгар жаркого июня, когда я принимал экзамены у вечерников, меня позвали к телефону. Звонит секретарша ректора. Она соединила меня с Евгением Ефимовичем. Узнав, что я приблтзительно в 2 часа дня закончу принимать экзамены, он мне назначает встречу на3 часа у него в кабинете. Являюсь я к ректору в назначенное время и смотрю - туда же идёт и Володя Климов. Подождали несколько минут в приёмной, после чего нас пригласили. Евгений Ефимович, предложив нам располагаться, как нам удобно, сказал: "Вот, полюбуйтесь на этот трактат!" И показал нам три листа бумаги. А на этих листах - заявление от Анны Тимофеевны Журенко.В этом заявлениикрасной нитью проходило, что сначала ей создавал на кафедреневыносимые условия Кошеневич, а теперь - Климов. Продолжение следует.
Эдуард:
Дальше ректор продолжил: "Эдуард Вольфович, Вас, собственно говоряя пригласил, чтоб Вы увидели, какую подколодную змею Вы защищаете. Да, кстати, ей уже больше 55 лет, Вы меня поняли. И кроме того, рано или поздно, ей, как и Беренштейн, придётся переизбираться по конкурсу. Я Вас попрошу, Владимир Михайлович, очень аккуратно поговорить с Анной Тимофеевной на предмет того, чтобы она сделала для себя выводы, но ни в коем случае в упор не запугивайте её увольнением." После этого я перевёл разговор на неофициальную тему на предмет последствий от перемешивания водки с пивом. "Молоды-зелены вы", сказал Ефимыч, "я и с вином мешаю!" Я понял, что немного разрядил обстановку. Когда мы вышли, Володя мне сказал: "Вот видишь, какие они. А ты говоришь, что они нормальные. Ничего полезного они кафедре не дают, кроме проблем! Ну с Тимофеевной я поговорю!" Продолжение следует.
Эдуард:
И вот наступил следующий день. Я появился в институте в 11 часов утра, у меня была предэкзаменационная консультация. В час дня я был уже свободен. Захожу на кафедру, там кроме Климова Валя Верхотурова, и Толя Незамаев. Незамаев выглядывает в окно и видит: идёт Тимофеевна. "А сама-то величава, выступает будто Пава!", ехидно комментирует Толя. Я с его ехидством не согласен. Тимофеевна таки пенсионного возраста, но я с натяжкой дал бы ей пет сорок, не больше. Но как бы там ни было, Володя говорит: "Идите, братцы, гуляйте, у меня сейчас с Тимофеевной разговор будет." И мы ушли. А на следующий день мы узнаём: Анна Тимофеевна Журенко положила на стол заявление об уходе! Что же произошло? Оказывается, Володя Климов поговорил с ней таким образом: "Анна Тимофеевна, я не понимаю, а чем я Вас обидел? Что я требовал от Вас ухода на больничный лист?" Продолжение следует.
Эдуард:
"Эдуард Вольфович Вам разрешил не прити на работу, Вас заменяла Бернштейн, за которую теперь взялись. Студенты написали на неё жалобу. И таким образом стало ясно, что Вас не было на работе. Никаких документов, подтверждающих уважительные причины Вашего отсутствия, не было. Декан мог бы на Вас рассердиться, и поставить Вам прогул, в этом случае о последствиях говорить не приходится. Анна Тимофеевна, Вы опытнейший преподаватель, опытнее и меня, и Эдуарда Вольфовича, и Виктора Капитоновича. И я Вас очень прошу, не вступайте в конфликты с руководством и не устраивайте дерганины на кафедре. Если ВыТАК согласны работать, Вам на кафедреполная поддержка." Тимофеевна сказала, что она должна этот разговор переосмыслить. Переосмыслила. И написала заявление об уходе. Я считаю, что она могла бы этого не делать. Моё мнение - она поторопилась с заявлением. Руководство конечно не возражало. Продолжение следует.
Эдуард:
Экзаменационная сессия подходила к концу. Володя Климов провёл последнее заседание кафедры. Он отметил, что к сожалению от нас уходит Анна Тимофеевна. Он даже предложил ей ещё раз подумать, ректор согласился 2 дня держать заявление у себя и не пускать его в приказ. Но Тимофеевна решила уйти. И зря. Что собственно говоря произошло? Ну отчитали её немного. А кому из нас не доставалось на работе? Но...решила, так решила. А Бернштейн предупреждена, что у неё после отпуска будет переизбрание по конкурсу.К этому мы вернёмся позже. А пока Володя сообщил дату первого заседания кафедры после отпуска - это будет в конце августа. Мне оформили отпуск почти на 3 месяца. Это был учтён конец весеннего семестра в 1973 году. А Люсе конечно удалось взять отпуск только на один месяц. И в первых числах июля мы полетели в Одессу. Больше всего нашему прибытию обрадовался Витя. Продолжение следует.
Ирина:
Ура!! Впереди отдых в Одессе!!)))
Эдуард:
Неделю мы побыли в Одессе и втроём ходили на пляж. Витьке уже 10 лет, и его макушка на одном уровне с моими глазами. Первую неделю мы втроём ходили на пляж. Оказалось, что наш Витька великолепно плавает. Потом мы поехали в Жмеринку на 10 дней, к Люсиным родителям. Оттуда мы на пару дней заезжали в село Волковинцы, там живёт Люсина тётя (сестра её мамы). Там есть довольно большой и красивый собакевич, дворняжка, но довольно крепкий и весь чёрной расцветки. Зовут его Жук. Витька любит на нём ездить верхом. Не каждому Жук такое разрешает. По Витька числится у Жука в категории любимцев. Ну а потом мы вернулись в Одессу и проводили время на пляже. Ездили мы только в Лузановку, туда и обратно катером. Но время идёт, у Люси заканчивается отпуск. Люся улетает в Павлодар. А я ещё почти 2 месяца буду заниматься Витей. Так по крайней мере я думаю. Продолжение следует.
Эдуард:
И второй месяц (это был август) мы с Витькой постоянно ходили в Лузановку. Я предполагал, что почти весь сентябрь я буду заниматься Витькиной учёбой. И вдруг случилось неожиданное. Я получил от Люси из Павлодара письмо. К Люсе в библиотеку приходил наш главбух, Иман Гулиевич. Он просит, чтобы я ему в первых числах сентября привёз его внучку, которая живёт в Одессе. Оказывается, его дочка с мужем живут и работают в Одессе. Иман Гулиевич Люсю так слёзно просил, что Люся согласилась. Только я получил от Люси письмо, ко мне пришёл буквально на следующий день зять Имана Гулиевича. Он уже взял мне билет на самолёт - на31 августа. Итак, 31 августа я полетел в Павлодар вместе с внучкой Имана Гулиевича. При этом следует учесть, что прямого рейса из Одессы в Павлодар нет, нужно в Москве делать пересадку. А внучка оказалась на редкость капризной шестилетнейдевчонкой, не переносящей качку в воздухе. Продолжение следует.
Ирина:
Ничего себе! Без тебя тебя женили....
Эдуард:
С Одессы в Москву полёт был более или менее нормальным. А вот с Москвы в Павлодар... Ну как назло были сплошные воздушные ямы. Самолёт ИЛ18 болтало как игрушку. Я должен был девчёнке один за другим подставлять пакеты. Но девчёнка хитрющая оказалась. Как только объявили снижение самолёта, она попросила. чтоб я её повёл в туалет, помыла свою физиономию, и когда самолёт приземлился, сошла на землю как огурчик, а мне нашептала: "Дядя Эдик, не говорите дедушке Иману, что я в полёте рвала". Ну а в Павлодарском аэропурту нас встречали Иман Гулиевич с супругой, её (супруги) племянник Багнов с женой, мне тогда не приходило в голову, что через полтора месяца он уйдёт из жизни; ну и конечно меня встретила Люся. Иман Гулиевич организовал микроавтобусик, и нас с Люсей довезли до общежития. На другой день Климовы пригласили нас к себе в гости. Меня ждали интересные события. Продолжение следует.
Эдуард:
Володя мне сообщил, что Толя Незамаев поступает в аспирантуру. Я очень рад за него, хочу, чтоб ему сопутствовали успех и удача. И ещё Володя мне сообщил, что на днях состоится заседание кафедры. Хотя я официально ещё в отпуске, хотелось бы, чтобы я присутствовал на этом заседании кафедры. Главный вопрос, который стоит на повестке дня - это переизбрание по конкурсу Валентины Георгиевны Бернштейн на должность старшего преподавателя. Мы должны рекомендовать или не рекомендовать её. Конечно, кафедра будет её рекомендовать. Но ведь после заседания кафедры состоится конкурсная комиссия факультета, а потом состоится заседание Учёного Совета машфака. Предположить что-то пока трудно. И вот заседание кафедры состоялось. Сначала все стандартные процедуры - Володя охарактеризовал её деятельность на кафедре. Ну а потом начались вопросы. Я долго думал, и наконец задал Георгиевне вопрос. Продолжение следует.
Светлана:
Детективная по накалу история!!!
Эдуард:
"Валентина Георгиевна, этот вопрос я Вам задаю с целью, подготовить Вас к Учёному Совету машфака. Вам этот вопрос на Совете непременно будет задан. И так, занимаетесь ли Вы научной работой, и если да, в чём это выражается?" "Мы (сидящая со мной рядом Валя Верхотурова хихикнула и шепнула мне на ухо "Валентина Георгиевна") занимаемся оптимизацией дорожек качения" "И о каких же дорожках идёт речь?" Наконец выясняется, что речь идёт о дорожках качения шариковых подшипников. "И что же Вы собираетесь там оптимизировать?" Язык у Георгиевны подвешен неплохо, она начинает говорить о трении и износе. Но я то понимаю, что это всё липа и очковтирательство. Такие сказки могут пройти у наших ассистенток Егоровой и Дорошенко, но не у меня, не у Климова и не у Капитоныча и даже не у Кошеневича. После серии вопросов Климов предоставляет слово желающим выступить. После полуминутной паузы беру слово я. Продолжение следует.
Эдуард:
"Уважаемые преподаватели кафедры! Перед отпуском у меня состоялся приватный разговор с проректором по науке Геннадием Васильевичем Воробьёвым. С его ведома я Вам вкратце передаю содержание этого разговора с ним. У руководства состоялся жёсткий разговор с инструктором Обкома Партии, который курирует наш институт. Речь была о том, что научная деятельность всех кафедр должна кардинально меняться. По численности студентов Павлодарский Индустриальный институт с небольшой погрешностью такой же, как МВТУ им. Баумана. Я если сравнить характер научной деятельности, то это день и ночь. Теперь опускаюсь в нашу реальную жизнь. Валентина Георгтевна, Вы работаете 10 лет старшим преподавателем в ВУЗе. С Ваших же слов, Вы занимаетесь оптимизацией дорожек качения. За 10 лет у Вас хоть одна научная публикация появилась? Вобщем, я за то, чобы рекомендовать Валентину Георгиевну к переизбранию по конкурсу." Продолжение следует.
Эдуард:
"Но, считаю своим долгом Валентину Георгиевну предупредить, что она должна к Совету серьёзнейшим образом подготовиться. Особенно по вопросам, касающимся научной работы." Дальше Володя Климов отчитал Георгиевну, сказавв своём выступлении: "Валентина Георгиевна, как Вы себя ведёте на официальном заседании кафедры? Эдуард Вольфович Вам задаёт вопрос, как Вы занимаетесь научной работой, а Вы овечаете: "Мы...". Вы разве Николай Второй? Такой ответ на Совете достаточен для того, чтобы при тайном голосовании Совет к Вам лицом не повернулся. Ну а в остальном ... предлагаю рекомндовать к переизбранию." Дальше Егорова и Дорошенко выступили с хвалебными речами, а Кошеневич от выступлений воздержался. Ну а дальше приступили к голосованию. К переизбранию Георгиевна была рекомендована единоглано. А после заседания кафедры состоялась конкурсная комиссия,заседание которой проводил наш декан. Продолжение следует.
Ирина:
Добрые)) Не угнобили тетку))))
Светлана:
Да-а-а... Вот обстоятельства!
Эдуард:
И вот тут конкурсная комиссия преподнесла сюрприз: было вынесено решение Георгиевну на переизбрание не рекомендовать. Собственно говоря, вероятность такого исхода была более чем 90 процентов. Наш декан, Михаил Алексадрович Ефимов, который каждую ночь во сне видел Георгиевну...не прошедшую конкурс, был председателем конкурсной комиссии. А членами комиссии были все заведующие кафедрой по нашему факультету. Володя Климов конечно голосовал за рекомендацию Георгиевны. Но ведь он не один. А остальные зав. кафедрами в прошлом студенты института, а затем кураторы групп, в которых преподавала Георгиевна. Конфликты с Георгиевной ими не забыты. Так получилось, что явное большинство членов комиссии проголосовали против рекомендации её на должность не только старшего преподавателя, но и ассистента. Но так или иначе Учёный Совет должен состояться. За Советом последнее слово. Продолжение следует.
Эдуард:
После случившегося у Георгиевны её апломб исчез. Растерянная, она спрашивала у нас, что делать. Я ей посоветовал ознакомиться с протоколом заседания конкурсной комиссии и подготовиться к Совету. "Так моя судьба предрешена?", спросила Георгиевна. "Почти", ответил я. И Володя добавил: "Почти по двум причинам: во-первых конкурсная комиссия - против, но кафедра - за. Так что фифти - фифти. Во-вторых два решения выносились открытым голосованием, а решающее решение Совета будет определяться тайным голосованием. Так что у Вас есть шанс. И поэтому прислушайтесь к мнению Вольфовича и подготовьтесь к Совету." А Совет должен состояться на следующей неделе. Наш разговор с Георгиевной проходил во вторник. Заседание Совета будет в следующий понедельник. И так получилось, что я случайно оказался на кафедре двигателей внутреннего сгорания. А там на скорую руку отмечали день рождения Саши Даммера. Продолжение следует.
Эдуард:
Но прежде чем принять приглашение к столу, я сбегал в ближайший гастроном и через 15 минут вернулся с бутылкой коньяка. В несколько минут эту бутылку уговорили. Но пользуясь случаем, я поговорил с тремя членами Совета, которые обещали мне, что Георгиевне чёрные шарики не бросят. И на следующий день Володя поговорил ещё с тремя членами Совета в пользу Георгиевны. Итак шесть, и нас двое - это восемь. А остальные? И тут Володя мне по секрету сказал, что договорились с деканом: прокатывания не будет. Георгиевну для вида попугают, но проведут. Только это нужно держать в строжайшем секрете. И вот настал понедельник. 3 часа дня. Начинается Совет. Учёный секретарь Совета зачитывает послужной список Георгиевны. Когда он зачитал решение конкурсной комиссии "не рекомендовать", по аудитории прокатился шумок. Мы с Володей переглянулись. Георгиевне было предоставлено слово. Продолжение следует.
Эдуард:
И как раз во время содержательного выступления Георгиевны вошёл декан стройфака Мельников. Студенты его прозвали "губошлёпом". Он не член Совета, голосовать он не будет, но он имеет право выступить. Точно на таких правах прибыл Зигфрид Эдуардович Гутенлохер - зав. кафедрой иностранных языков, он же декан заочного факультета. И дальше заседание Совета пошло не по такому сценарию, как я предполагал. Никто не трогал Георгиевну с наукой, а все вопросы крутились около двух вещей: успеваемости студентов итношения Георгиевны к ним. Губошлёп вспомнил о каком-то зачёте, который Георгиевна принимала на стройфаке. Этот зачёт она "превратила в экзамен", в результате чего 60 процентов лекционного потока не было допущено к экзаменационной сессии. А Зигфрид Эдуардович вспомнил инцидент со студенткой-заочницей Бессоновой. Речь шла о курсовом проекте этой студентки по деталям машин. Продолжение следует.
Ирина:
Господи.. не понос, так золотуха..
Вот людям неймется-то! Так и хотят завалить тетку!
Эдуард:
И вот что произошло у Георгиевны с этой студенткой. Она должна была защищать курсовой проект по деталям машин. В очередной раз пришла Бессонова к Георгиевне на консультацию, принесла листы. Георгиевна решила, что Бессонова не сама делала эти листы, скорее всего, так оно и было. Но всё равно Георгиевна не имела права этого дедать. Что же утворила Георгиевна? Она все листы перечеркнула шариковой ручкой и оторвала на листах углы с основными надписями. И при этом сказала: "Вот так-то, девочка! Сколько раз будут чертить за тебя, столько раз будут такие результаты!" И это вспомнилось на Совете. Зигфрид Эдуардович задал Георгиевне вопрос: "Как Вы сами оцениваете свой выпад? И между прочим Бессонова воспитывает троих детей, а Вы её с издёвкой называли девочкой?" И тут Георгиевна пустила в ход свой пошлый юмор. "Она эти листы в наглую состеклила. Вот я её и наказала". Продолжение следует.
Ирина:
Да.. Георгиевна - та еще штучка! Я теперь против нее)))))) Пусть бы ее завалили!!
Светлана:
Вот так поворот!
:-O
Эдуард:
"Ну а что касается девочки", продолжала Георгиевна,"ну что же, если Бессоноаа переспала с половиной Павлодарского тракторного завода, а я её всё равно называю девочкой, то она должна только радоваться своей внешности." После такого беспардонного заявления членам и не членам Совета стало как-то не по себе. Но это было ещё не всё. В ходе дальнейшей дискуссии Георгиевна заявила, что она очень принципиальная и поэтому у неё успеваемость низкая, а вот мы просто ставим оценки так, как хочет руководство. Это конечно нас не только задело, но и обидело. Но тем не менее я не оставил своего намерения голосовать ЗА Георгиевну. И не потому, что у меня к ней большая симпатия. А потому что в моих правилах - не делать гадости. Ведь пройдёт время - и я должен буду переизбираться по конкурсу тайным голосованием. И вот председатель Совета раздал бюллетни. Я проголосовал "ЗА". Продолжение следует.
Эдуард:
Далее на полчаса был объявлен перерыв, затем всех снова пригласили в зал. Учёный секретарь Совета сообщил результаты голосования: за 5, против 11, недействитеьных нет. Итак, Георгиевну не переизбрали на должность старшего преподавателя. Согласно действующим положениям она имеет право один календарный год работать на той же должности. После этого, то есть в сентябре 1975 года она должеа уволиться. Но ей успел попасть ещё один поток машфака, иэкзаменационную сессию она устроила соответствующую. Но декан уже готов был это перетерпеть. Ну а дальше моя жизньпроходила в стабильном режиме. За 1974-1975 учебный годы я написал несколько научныхстатей в журнал "Известия ВУЗов. Машиностроение", написал рецензии на несколько авторефератов на соискание учёной степени кандидата технических наук, читал лекции, принимал экзамены и зачёты, вёл курсовыепроекты. Стабильность нарушилась в апреле 1975 г. Продолжение следует.
Эдуард:
Мы получили от мамы письмо. Мама написала, что у папы обнаружили камни в почках, и он должен оперироваться. Сейчас он проходит обследование, операцию назначили на середину мая. Так как у меня в июле месяце отпуск, Люся возьмёт в мае отпуск профсоюзный, а в июне отпуск за свой счёт. Ну а я приеду в Одессу в первых числах июля. Так и сделали. Люся после майских праздников полетела в Одессу. Ровно через две недели папу прооперировали. Операция прошла благополучно. Уже через 4 дня мой папа был в нормальной форме и делал комплименты медсёстрам. А ещё через 10 дней папа благополучно выписался из больницы. В первых числах июня Витька сдал экзамены, и Люся перевезла его в Жмеринку к тем бабушке и дедушке. Ну а в Павлодаре произошли интересные события. Прийдя на кафедру на следующий день после отъезда Люси я узнаю: Абулхан Касмурзаевич Каракаев уже не зав. кафедрой двигателей внутреннего сгорания. Продолжение следует.
Эдуард:
Почти каждый день я переписывался с Одессой. Когда я в письме написал об этом событии, мой Витька, прочитав письмо, сказал: "Касмурзаевич намурзюкался и сказал спасибо! Мм-да! Упоили Касмурзаевича!" Что же произошло? Находясь на научной конференции в Москве, Касмурзаевич в свободное время так упился, что был задержан органами милиции. Ну а наша советская милиция когда задерживала обыкновенного ханурика, то говорила ему: "Уматывай отсюда, чтоб мы тебя тут больше не видели" и тут же отпускали. А вот когда попадается интеллигентный челвек, доцент, кандидат наук, это доставляет очень большое удовольствие, составить протокол, сообщить в институт, требовать от института решение по поводу недостойного поведения "жреца науки". И вот Касмурзаевич возвращается в Павлодар, и через две недели секретарша ректора, Вера Александровна, обнаруживает в почте письмо от москрвской милиции. Продолжение следует.
Эдуард:
Секретарша ректора Вера Александровна удивительно красивая женщина. Все мужчины института (и Ваш покорный слуга тоже) в неё влюблены. Даже наш мрачный ректор при виде её становится улыбающимся. Называют ее женой полковника, так как её муж действительно полковник. Она работает также у Касмурзаевича в теме, печатает ему научные отчёты. Обнаружив это письмо, наша красотуля Вера, вместо того, чтобы положить его в папку к ректору, показала это письмо Касмурзаевичу. "Выкинуть", сказал Касмурзаевич. И Вера на это пошла. Через три недели пришло от милиции второе письмо. Со вторым письмом было сделано всё тоже самое. Ну а за пару дней до того, как яЛюсю проводил в аэропорт, работники милиции позвонили ректору напрямую. На ректора вышел майор милиции. Он высказал ректору всё, что он думает о нём, о Касмурзаевиче и об институте. И тут же всё выяснилось с Касмурзаевичем. Продолжение следует.
Эдуард:
И Касмурзаевич тут же был вызван к ректору. На столе в кабинете у ректора лежал уже заготовленный лист бумаги. "Я не хочу разбираться в том, что произошло в Москве. Пишите заявление с просьбой освободить Вас от должности зав. кафедрой. Вы остаётесь работать доцентом на кафедре. Кафедру Вы передаёте к.т.н. Александру Фёдоровичу Анисимову." Таково было решение ректора. "Ну а что мне делать с Вами?", спросил ректор жену полковниеа. Я понимаю, что Вас на это Каракаев подбил. С одной стороны мне не хочется Вас наказывать, а с другой стороны я должен отреагиговать на звонок майора московской милиции... Ну хорошо! Идите пока работайте, а я буду думать, что делать." И как раз на следующей неделе произошло второе событие, которое касалось нашей кафедры. Это был понедельник. Я прихожу на кафедру в 10 часов утра. И вдруг я вижу: из под двери лаборантской течёт вода, вернее не течёт,а хлещет. Продолжение следует.
Эдуард:
Нашими лаборантами и не пахнет. Ключей от лаборатории они не оставили. Я тут же позвонил Володе. Пока он приедет, я, высунувши язык, связываюсь с проректором по хозчасти. Проректор тут же звонит на проходную, и таким образом удаётся найти второй ключ от лаборатории. Когда открыли дверь, вода хлынула так, что у всех промочились брюки минимум на 15 см. К счастью лабораторный инвентарь не пострадал, но пострадали потолки помещений, находящихся этажом ниже. Где-то через полчаса на кафедру впорхнула Людмила Васильевна, а через 15 минут в развалочку пришёл крокодил Гена. Володя сказал, всем мужчинам пройтись домой переодеть брюки и обувь(женщин там не оказалось), а сам стал тэт а тэт беседовать с Людмилой Васильевной. Содержание этой беседы так и осталось неизвестным, но Людмила Васильевна сразу написала заявление об уходе, а Володя написал на нём: "Уволить сегодня же." Продолжение следует.
Ирина:
Доигралась, мартышка...
Эдуард:
Ирина совершенно права. Мартышка доигралась. Своей невнимательностью. Павлодар есть Павлодар. В этом городе ещё во времена Брежнева вдруг тушился свет или исчезала вода. И в субботу в институте отключили воду. Людмила Васильевна открыла кран, а вода не идёт. Она себе решила: "Сейчас вода появится." И оставила кран открытым. И уходя, не закрыла его. Ну а в воскресенье вода появилась, а всё остальное мои друзья узнали из прежних сообщений. Вобщем, Людмилу Васильевну уволили. Когда об этом узнал ректор, он воскликнул: "О! Теперь я могу решить свои проблемы!" И решил. Секретаршу деканата энергофака, Галину Григорьевну, он перевёл к нам в лабораторию вместо Людмилы Васильевны, а жену полковника он определил секретаршей в деканат энергофака. Ну а через пару недель появилась в приёмнойновая секретарша ректора, красивая длинноволосая молдаванка. Звали её Марина Максимовна. Продолжение следует.
Ирина:
Видно, давно ее приглядел, под нее и расчищал поляну-то))))) ;-)
Эдуард:
А время идёт. Снова началась защита курсовых проектов и затем сессия. В предыдущих сообщениях я забыл рассказать, что Толя Незамаев в декабре 1974 года поступил в аспирантуру МВТУ на кафедру деталей машин и уехал в Москву на учёбу. Его нагрузка пока разбросана на всех преподавателей кафедры. И ещё одно событие нужно вспомнить - 25-й съезд КПСС. Его результат - пятилетка эффективности и качества. В нашей работе это значит, что мы должны повысить не только успеваемость, но и средний балл. Ввестибюле института, да и в других видных местах, были вывешены такие лозунги: "ВЧЕРАШНИЙ ТРОЕЧНИК - СЕГОДНЯ ХОРОШИСТ; ВЧЕРАШНИЙ ХОРОШИСТ - СЕГОДНЯ ОТЛИЧНИК, ВЧЕРАШНИЙ ОТЛИЧНИК - СЕГОДНЯ ЛЕНИНСКИЙ СТИПЕНДИАТ!" Значит теперь должны быть у студентов в основном четвёрки и пятёрки. Ваш покорный слуга в это требование великолепно вписался. Все деканаты были мною довольны. Продолжение следует.
Эдуард:
По всем своим потокам в общем я дал такие результаты: отлично 20%; хорошо 60%; удовлетворительно 15%; неудовлетворительно 5%. 28 июня у меня состоялся последний экзамен по ТММ. А на 30 июня я назначил зкзамен для всех своих задолженников. И таким образом для всех своих студентов я обеспечил стопроцентную успеваемость. Но Георгиевна решила напоследок подложить бомбу. В каждой из своих групп она делала завал на три четверти. В весеннем семестре Георгиевна уже не имела студентов машфака, но на мехтехе, стройфаке и энергофаке она дала оторваться. Вобщем Георгиевна достала всех. Ей было предложено немедленно написать заявление об уходе. А её задолженников разделили на Климова, на меня, на Капитоныча и на Кошеневича. Но всё равно после Георгиевны деканаты этих трёх факультетов уже не могли добиться желаемых факультетов. Мы, преподаватели,не могли нарушить этику. Продолжение следует.
Эдуард:
Например я должен принять экзамены у задолженников от двух групп наследия Георгиевны. Если студент не сдал экзамен (у него была двойка) при повторной пересдаче вообще говоря об оценке "отлично" или "хорошо" уже не могло быть и речи. До пятилетки эффективности и качества в этом плане проблем не было, я в таких ситуациях ставил всем тройки, и все оставались довольны. Ну а теперь стоит вопрос о хороших оценках. В разговоре с деканами вырабатывается компромиссный вариант: отличных оценок не будет, но и тройки надо постараться свести до минимума. После этого разговора я пошёл в общежитие (это было уже 1 июля!) и нашёл студента Георгиевны, который получил у неё отличноБ и взял у него конспект. Я хотел посмотреть, как же Георгиевна читает лекции, чтобы спрашивать студентов по её методике. И я понял, что в лекциях у Георгиевны - полная бессистемность. Экзамен я назначил на 3 июля. 2 июля я провёл консультацию. Продолжение следует.
Ирина:
Правильно)) И все систематизировал)) И они все поняли после консультации))) И полюбили сей предмет пылко и нежно))) Ну, по крайней мере, перестали его ненавидеть)))